О двух сухарях и банке тушенки

Подробности

Дата: 05.05.2016 14:11

«Идем, а навстречу женщина — шатается по краю дороги, голодная. — Ребятки, а нет у кого сухарика пожевать?» События самой страшной войны прошлого столетия такие далекие… и такие близкие, ведь еще живы люди, которых она коснулась. В преддверии Праздника Победы мы ежедневно будем публиковать рассказы, в которых слышны отголоски Великой Отечественной. И первый рассказ – о том, как щедрость может спасти жизнь, и о том, как важно услышать того, кто рядом с тобой.

Как любит Бог? Не так, как мы, люди. Человек, любя, кого-то выделяет из массы живых существ. Но Бог благоволит ко всем. Люди отвечают на Божественное внимание по-разному. Один человек раскрывает свое сердце теплу и свету, наполняется силой Божией и возвещает от переполняющего душу счастья о том, что его любит Бог. Сразу начинает отвечать Богу взаимностью. Потому что сердце не должно быть тьмой без дна. Встречаются люди, которые утверждают, что их Бог не любит (или что Его нет) и что их вообще никто не любит, и поэтому и они никому ничем не обязаны и живут так, как считают нужным.

И ведь они правы! Любят в одну сторону, а именно: из своего сердца — к сердцу другого. А в себя и без отдачи — так действует смерть. Сердце Лазаря было открыто Богу, и получается, не Христос его каким-то особым образом выделил, а он открыл Христа. Так, наверное, прозревают прежде слепые, или начинают слышать глухие, или так впервые начинают по-настоящему любить.

Христос вернул к жизни умершего за четыре дня перед этим Лазаря. Человека, который, верно, так любил Христа, что и по разлучении души его с телом сердце свое оставил во власти своего дорогого Учителя. А Лазарь и сестры его были людьми небезызвестными в Иерусалиме. Резонанс оказался внушительным, весть о воскрешении распространилась быстро и достигла тех, кому Христос и до этого колол глаза, кого бесил Своей свободой, лишал покоя необъяснимыми возможностями.

Одни боялись за свое благополучие, а другие — как фарисеи — сгорали от зависти и ненависти к Нему: вот Он исцеляет неизлечимо больных, воскрешает умерших, кормит тысячи алчущих несколькими хлебами — в одних руках уместятся. И делает это в нарушение закона о субботе, убеждая тем самым, что главным законом должно быть не соблюдение всех правил и норм расписанной по часам жизни, а свободное, непредсказуемое сострадание, жалость и милость. Он обличает земляков, напоминая им, что великие Илия и Елисей, не найдя в Израиле верующего и любящего сердца, помощь оказывали иностранцам. Прямо пощечина иудейской гордыне. И вся назаретская синагога, услышав то, что они не могли не знать, погнала тем не менее Иисуса на вершину горы, чтобы сбросить Его вниз. Ну что Он такого сказал им? Он просто укорил их в горделивом законничестве. Но за фарисейским благочестием, правда, стояли вещи более серьезные: стремление к манипулированию массами, к духовной власти.

И вот известный иудеям Лазарь, отнесенный на глазах у своих сестер и друзей мертвым в саване в пещеру, — вот он сидит живой у себя дома и бросает самим фактом своей жизни вызов всему устоявшемуся порядку вещей. Это удар по власти и богатству правящих народом.

Нельзя не увидеть чуда? И, признав, нельзя не пойти за Христом? Да, нельзя не пойти, но только в одном случае: если сердце легко и свободно, если оно готово изменяться. Но в сердцах первосвященника иудейского и большинства членов верховного судилища — синедриона — властвует сатана, то есть некто, кто уже сделал свой выбор и не меняется; и этот тиран всячески старается не дать своим приверженцам освободиться от рабства денег, высокого положения в обществе, гордого мнения о своей исключительности. Сластолюбцы и честолюбцы не желают меняться; в них — дьявольская неподвижность, мертвость. Они, что называется, повязаны по рукам и ногам системой. Поплыви-ка со спущенным якорем, покатайся-ка на машине, когда нога на тормозе.

Христос покушается на самое святое для начальства — медлить нельзя, иначе народ пойдет за Ним. Заговор составлен. Или Он, этот новый учитель и чудотворец, или они. Своего не отдадим. Для них, так уютно устроившихся в оккупированном римлянами Иерусалиме, вся жизнь в том, что они имеют: это люди самолюбивые, материальные, плотские, чувственные.

В день воскрешения праведного Лазаря, в Лазареву субботу, утром после литургии пришел в храм дедушка, восемьдесят восемь лет. Сидит на лавочке, несколько тощих веточек вербы достал из выцветшей сумки и ждет. Вахтер за ним в камеру следит и мне, проходящему по школе, с сочувствием его показывает. Ох, освящение-то будет не скоро, только вечером, на всенощном бдении, где-то в половине седьмого. Ждать ему долго. Вот к нему подсел наш работник, что дежурил в храме. Они о чем-то беседуют. Потом уже, спустя время, дежурный рассказал мне об этом деде. Пояснил, кто это такой. И нужно было…

У деда мы взяли вербу, гостинец ему собрали, освященные веточки пообещали вечером занести. Он обрадовался, дорогими своими нас называл, от благодарности даже обниматься стал. Радостный такой человек, живой и скромный.

А история его такая. В 1943 году на сборном пункте бойцам сформированной роты, восемнадцатилетним ребятам (а кому-то было и семнадцать всего, как ему), выдали по карабину с несколькими патронами, вещмешок с тремя сухарями на брата и по банке нестандартной стограммовой тушенки и повели маршем к линии фронта. Фронт уже отодвинулся за Смоленск.
«Идем, — вспоминает он, — а навстречу женщина — шатается по краю дороги, голодная.

— Ребятки, а нет у кого сухарика пожевать? Я своим говорю:

— Идите, щас догоню. — Это чтоб по-быстрому. Мешок развязал и даю ей два сухаря и банку. Она мне банку назад:

— Ты молодой, тебе есть надо. А я ей:

— А чего мне есть-то, если сегодня-завтра убьют. А буду жив — раздобудусь. А ты супа сваришь, на два дня хватит, небось и дома кто…

Она взяла, перекрестила меня и в губы поцеловала. А я побежал.

Потом скоро была атака. Пустили нас, необученных, на вражеские укрепления. Немцы увидели, что бегут пацаны. И положили нас из пулеметов. Я лежу: слева — дружок мертвый, справа — мертвый. А я лежу и плачу, женщину ту вспоминаю.

Я всех похоронил: мать, отца, двух братьев, жену брата. И свою жену. Мы с ней 56 лет прожили. Так хорошо прожили. Такая она у меня милая, такая умница, красавица. Щас такие и не рождаются. У меня сыновей двое, офицеры. А как же, помнят, приезжают. А я один живу. Нет-нет, помнят, да все вокруг помогают».

Это в таком изложении — в целом, я уверен, правильном — дошел до меня разговор нашего алтарника с дедом.

Христа для проформы судили. Приговорили к смерти и казнили. Но сравняли вскоре римляне Иерусалим с землей. Камня на камне не оставили…

А дедушка — молодой боец призыва 1943 года — долгую и полную жизнь обменял на банку тушенки. Сердце у него чуткое.

Источник

Приобрести книгу "Любовь не ищет своего". Рассказы и очерки. Автор протоиерей Павел Карташёв

• < Назад
• Вперёд >