Хорошие люди Натальи Сухининой

Подробности

Дата: 20.07.2015 12:59

В интервью Наталья Евгеньевна рассказала о том, почему решила первый раз в жизни написать детскую книгу, почему ее в последнее время расстраивает происходящее в Прощеное воскресение, и на какую тему она никогда не станет писать…

Писатель Наталья Сухинина — одна из номинантов Патриаршей литературной премии. Герои произведений Сухининой — самые обычные реальные люди (у каждого есть прототип), с которыми, казалось бы, происходят порой невероятные вещи. Не внешние чудеса, а чудеса внутреннего перерождения…

— Сейчас популярно обсуждать, существует ли такое понятие, как православная литература?

— Я не очень склонна думать, что это понятие существует, потому что мы же не называем, например, «православной литературой» «Капитанскую дочку» Пушкина, верно? Хотя произведение проникнуто христианским, православным духом.

Если в художественном литературном произведении есть какой-то нравственный урок, если есть какие-то глубокие размышления о месте человека в жизни — наверное, это и есть то самое, что можно назвать православной литературой, но в глобальном смысле. По сути, а не по форме. Так что не нужно загонять все в какие-то рамки, пытаться отделить, подвести под какой-то параграф.

У нас же крайности, появляются православные кафе, православные парикмахерские, православные агентства недвижимости.

Хотя, казалось бы, везде, где работают честно и со страхом Божиим — это все православное дело. Так и в литературе: если писатель пишет со страхом Божиим, с понятием, что ему придется отвечать на суде Божием за каждое написанное слово — наверное, это и будет православная литература. А церковная тематика, внешние атрибуты, указывающие на веру, здесь роли не играют.

— Есть темы, за которые вы никогда не возьметесь, как бы вам не хотелось?

— У меня много лет назад милостью Божией появился духовный отец, архимандрит Георгий (Тертышников), Царствие ему Небесное. Я тогда работала в «Русском доме», и отец Георгий каждую мою заметку читал. Все, что у меня выходило — все выходило как бы по его благословению. Потому что я страшно боялась, что смогу где-то превысить свои полномочия.

И тогда он мне сказал: «Запомните: темы Причастия для вас не существует». То есть — не лезь туда, куда тебе не надо. И для меня это закон. Хотя вроде бы, можно все красиво написать: человек подходит к Чаше, горят свечи… Но — нельзя. Я никогда себе не позволю рассуждать о Причастии.

Вообще, рассуждать о нем — страшно. Единственное рассуждение — это благоговейное молчание.

И не объяснишь словами, даже детям, что такое Причастие. Это то, что понимается само. Мне, выросшей в атеистической семье, никто не объяснял, что такое Причастие. Но в один момент я поняла, сердцем, а не прочитав какие-то книги, объяснения. И, слава Богу, до сих пор понимаю.

Нужно благоговейно подходить к этой теме. Когда показывают православные фильмы, трансляции служб и демонстрируют происходящее в алтаре — я считаю это неправильным.

 

Даниил, родившийся на творческой встрече

 

— Ваша новая книга, рассказывающая о житиях святых, — детская. Почему вы решили обратиться к непривычной для вас аудитории?

— Была потребность взяться за детскую тему, но я долго боялась. Написав уже девять книг, решила, что десятую все-таки попробую сделать детскую. Хотя до сих пор страшно, она только недавно вышла, отзывов не так много.

— Когда писали эту книгу, что-то приходилось менять в подходе к работе?

— Конечно. Все-таки это же жития святых. Самое трудное было — отобрать жития, потому что не все можно пока детям рассказывать: очень много в житиях показывается страшных мук, страданий, и детям может быть непонятно все это. Детей надо очень дозировано подводить к этому.

Ну, и мне приходилось не просто пересказывать жития на детском языке, а вводить маленьких читателей в книгу, делать рассказ занимательным. Авторский текст дает такую возможность. Например, если я повествую о святом праведном Прокопии, где будет речь и о падающих камнях, я сначала рассказываю, что у меня есть дома коллекция камушков, а среди этих камней есть особенный камень, который мне подарили в Великом Устюге. И далее — уже про святого Прокопия.

— Книга посвящена мальчику Даниилу. Кто это?

— Однажды во время моего творческого вечера у одной женщины, сидящей в зале, начались роды. Ее увезли в роддом, и вскоре на свет появился мальчик Даниил. Когда ему было около двух лет, он уже собственными ножками пришел на мой творческий вечер вместе с мамой. Поднялся на сцену, серьезный такой малыш, при галстуке. И я ему при всех (там человек 500 было) дала обещание: «Выйдет у меня детская книжка, будет посвящена тебе». Вот теперь выполнила свое обещание.

— Все герои ваших произведений имеют реальные прототипы. А вы знаете их дальнейшую судьбу?

— У меня есть рассказ «Время собирания смокв». Про человека, который сидел в тюрьме за убийство. В тюрьме он стал верующим, воцерковился.

За хорошее поведение ему дали отпуск, он во время этого отпуска приезжает в храм к батюшке, рассказывает (не на исповеди, естественно) свою историю. Батюшка поведал ее моему знакомому, тот не выдержав, рассказал мне. Мне сразу же захотелось написать о ней.

Я позвонила батюшке спросить позволения писать историю, которую он первым услышал, на что он ответил сначала: «А вы по какому праву собираетесь писать, вообще, кто вас благословил?» Я в ответ: «Батюшка, простите, не представилась. Но я пишу на православные темы».

Он спрашивает: «А ваша фамилия случайно не Сухинина?» Получив подтверждение, продолжил: «А вы знаете, что у меня для вас коробка конфет лежит уже год? Я, — говорит, — вам все хочу ее вручить за ваши книги». Тут я у понимаю, что у меня есть шанс. Говорю: «Батюшка, разрешите, пожалуйста!».

И он разрешил. А потом, позднее, я встретилась во дворе храма и с героем моего рассказа. Он тоже дал свое согласие и даже не пожелал, чтобы в книге было изменено имя: «Я хочу, чтобы за меня молились, вот как я есть».

После того, как рассказ был опубликован, этот человек мне долго не звонил, я стала переживать, что написала что-то не так, вдруг что-то себе позволила, а согласовать не успела: он исчез.

Проходит полгода, звонок по телефону: «Вы помните, мы с вами сидели во дворе храма». Я говорю: «Конечно, прекрасно тебя помню. Ты что мне напоминаешь, я переживаю, как ты сейчас. Где ты сейчас?» Он говорит: «В монастыре. Но у меня нет благословения говорить, в каком». Я говорю: «Ну и не надо. Что ты там делаешь?» «Я, — отвечает, — трудник, на кухне работаю».

Через какое-то время он мне звонит вновь и рассказывает: «Наталья Евгеньевна, я вам сейчас что-то расскажу. Я работаю как-то на кухне, рыбу чищу, тяжело, царапает руки. И женщина, которая там заведует, стала меня ругать: «Что у тебя за руки, откуда растут? Ну, какой ты мужчина? Вот есть настоящие мужчины, я про одного в книжке читала». И начинает рассказывать описанную вами мою историю. Проходит какое-то время, она прибегает с выпученными глазами и говорит мне: «Мне чего сказали! Говорят, парень-то этот у нас в монастыре!»

 

Директор, вставшая на колени

 

— Вспомните, пожалуйста, истории, которые не вошли еще в ваши книги и которые характеризуют современных людей.

— Если говорить о хороших примерах, то их очень много. Я помню, когда мы стояли в очереди в Храм Христа Спасителя, чтобы попрощаться с почившим Патриархом Алексием. Стояли — часов пять. Это была просто прекрасная очередь, там все друг друга любили, все друг другу помогали. Развенчивая утверждения, внушения, что русские пропились, изуверились.

Я наблюдала такую картину: неподалеку от явно не бедного мужчины в кожаном пальто с огромным букетом роз стояла бедная бабушка. Она все время причитала, что не успеет, а ей нужно попасть на последнюю электричку, чтобы добраться домой, в другой город. И тогда этот мужчина сказал: «Бабуля, не переживай, поедешь ко мне, у меня переночуешь».

То есть вот это все хорошее есть в людях, и когда надо, оно пробуждается. Это наша генетика.

И таких моментов очень много. Мне пришлось много поездить, я была и на Севере. Глубинка такая далекая, что даже мобильник не берет. Поселок за Котласом, от которого еще ехать и ехать.

Мне рассказали о местной женщине — в прошлом директоре маслозавода. Будучи начальницей, вела себе с размахом: людей обижала, увольняла, делала с ними что хотела. Жила, естественно, безбедно.

И вот — пришла к Богу. Однажды прошла по всем домам, перед каждым человеком, обиженным ей, упала на колени и попросила прощения. Сейчас она печет просфоры в храме, я ее видела. Думаю, потом рассказ о ней написать.

— Что вам не нравится в современной жизни?

— Меня очень беспокоит некая условность современной жизни. Молодежь говорит такое словечко — «типа». Вот у нас — типа веришь, типа любишь, типа семью заводишь. В этом есть некая фальшь. Жизнь придумана, и вот мы типа живем. Мы знаем, что есть какой-то набор жизненных условностей, и мы тратим силы на преодоление препятствий к этим условностям, чтобы иметь какой-то статус. Это «типа» меня больше всего беспокоит. Еще — ранит неискренность.

Я, к сожалению, с этим сталкиваюсь. Бывают случаи, когда я совершенно реально вижу, что меня используют в своих целях. И при этом все в какие-то такие слова упаковывается красивые, в уверения в дружбе. И я, как человек искренний, часто на это попадаюсь. И потом очень больно.

С другой стороны, как здесь быть? Никому не верить? Это другая крайность. А как понять сразу, кому верить, кому нет, я до сих пор не научилась, не знаю. Человеческая неискренность в отношениях меня очень беспокоит. Пусть уж лучше они будут плохими, но — открыто, искренне.

— Как какие ошибки, на ваш взгляд, допускают современные христиане?

— Самое большое, что просто убивает — фарисейство. Мы погрязли в этом фарисействе и сами прекрасно знаем об этом. В последнее время я просто устаю от того, что происходит в Прощеное воскресенье. Почти театр.

«Спаси Господи, прости». «Бог простит, и ты меня прости», — говорят друг другу чужие люди.

Или стою на исповеди в очереди. В чужом храме, вообще никого не знаю. И вот стоящая передо мной женщина поворачивается лицом ко мне, кланяется и говорит «Простите!» С какой стати? В чем ты передо мной виновата, я тебя вижу в первый и последний раз. Какие-то игры получаются…

Но когда надо попросить прощения у того, перед кем ты действительно виноват, оно и застревает.

— Самые интересные и значимые недавние встречи?

— Ой, встреч так много, слава Тебе, Господи. Я много езжу, меня приглашают на встречи с читателями в разные уголки страны. И во время этих поездок вижу удивительную, прекрасную жизнь. Особенно глубинка наша — она хранит что-то важное, настоящее.

Из ярких недавних встреч могу назвать встречу с настоятельницей Никольского монастыря города Приволжска — игуменьей Анатолией. Для меня беседовать с ней, удивительно светлым человеком, стало настоящим праздником. Теперь я знаю, что она молится за меня, мне это дает силы…

А из тех встреч, которые состоялись давно и которые помогают идти по жизни — встреча с Александром Геннадьевичем Петрыниным, директором Центра психологической реабилитации и коррекции Хабаровска. Мы знакомы уже более 30 лет, и я радуюсь его успехам, радуюсь тому, что он все-таки еще имеет силы спасать «трудных” детей.

Для меня очень ценна его привычка среди огромной занятости, большого количества дел, позвонить, просто сказать: «Наталья Евгеньевна, я вас люблю», — и положить трубку. И я знаю, что мы вместе.

Я вообще счастлива в друзьях, которых очень люблю, и которые меня всегда готовы поддержать.

Оксана Головко

Приобрести книги Натальи Сухининой:

"Билет до конечной"

"Прощание славянки"

"Благодарю Тебя"

"Полет одуванчиков"

Куда пропали снегири?

Какого цвета боль?

Где живут счастливые?

Времена года. Сборник рассказов

Белая ворона

"Не продавайте жемчужное ожерелье"

"Депутат от Бога"

• < Назад
• Вперёд >