Механизмы радости

Подробности

Дата: 23.05.2016 08:01

«Депрессия — это подтачивающая здоровье психологическая реакция на мысли о безысходности, которые становятся причиной для человека прекратить борьбу с трудностями жизни».

Роберт Смит

Рок – музыканта Егора Летова в одном из интервью спросили, о чем его песни. «О любви», - ответил Летов. Журналистка искренне удивилась. Егор Летов объяснил: «Я пою о том, каково, когда ее нет». Чтобы понять «механизмы» радости, нужно хорошо всмотреться в то, что происходит с человеком, когда чувство радости недоступно. В медицине это состояние называется «депрессия». Общий смысл медицинского представления о депрессии сводится к тому, что это своего рода болезнь, из-за которой человек не обязан нести ответственность за саморазрушительные мысли или отсутствие необходимых действий по поддержанию своего существования.

Образы меланхолии

В основе меланхолического (депрессивного) взгляда на жизнь лежит недовольство. Оно состоит из сложного комплекса неприятных чувств, вызванных неоправданием сложившихся ожиданий, притязаний человека. Это о том, чего, сколько и в какие сроки мне должны. В самом слове «недовольство» содержится некий намек на несытость души. Требуя каждый раз нового, она ищет, чем удовлетвориться, и не может найти. Всего «не достаточно» и все — «не то». Яркий образ недовольства — старуха из «Сказки о рыбаке и рыбке».

По сути, депрессия – это форма пассивного протеста против жизни. Когда кажется, что я достоин боль-шего, лучшего, а взамен получаю незаслуженно мало.

Унываю — значит НЕ ВЕРЮ. Богу, себе, людям. Депрессия – это хроническое «недо», «недожим» во всех значимых сферах жизни. Бессилие, основанное на унынии. Отрицание жизни, когда в ней не проис-ходит то, чего мне хочется. Это претензия, брошенная в Бесконечность и не ждущая ответа.
В состоянии уныния человек закрывается от мира, от людей, от Бога. Прекращается диалог, прерываются отношения.

Омут обиды

«На твой безумный мир
Ответ один – отказ».
(М. Цветаева)

«Топливо» всех депрессий – обида. Интересно, что в этимологии слова «обида» кроется тема обойденности. «Обойден» — значит обижен. В языке укоренены такие словесные формулы: «обойден любовью (заботой, лаской)», «обойден соперником», «обойден судьбой (Богом)». Это значит, что-то важное и значимое, то,в чем ты нуждался, чего жаждал, прошло мимо тебя. Досталось кому-то другому. Или не досталось... Но быть обижаемым не всегда значит стать обиженным. Быть обойденным чем-то не всегда значит остаться из-за этого на всю жизнь несчастным. Обижаться или не обижаться хоть и непростой, но все же выбор самого человека.
В переживании обиды важны две вещи: во-первых, ощущение себя пассивной жертвой чьей-то несправедливости, а во-вторых, глубокое чувство разочарования. Но обида бывает не только на ко-го-то или что-то внешнее, но и на себя, когда относишься к себе как к объекту, как к функции. Требовательно, сурово, бескомпромиссно… без любви. Это невозможность принять жизнь, примириться с действительностью. Именно поэтому с самой депрессией бороться бессмысленно. Сопротивляться нужно тем жизненным установкам, которые к ней ведут.

Напрасные страдания

В христианской традиции нет такого понятия, как депрессия. Но есть и хорошо описано такое состояние ума и сердца человека, как уныние. Страдания, вызванные унынием, святыми отцами церкви считаются напрасными. То есть, не приносящими хорошего, доброго плода человеческой душе, поскольку в унынии человек сам себе причиняет боль. Видит мир не объемно, а плоско. И лишь одну его сторону. Ту, где все «плохо». Здесь важно, что такое видение и отношение — осознанный выбор человека. Замкнутость на себе и своих переживаниях — также осознанный выбор. Те страдания, о которых говорил Достоевский, что в них «душа совершенствуется», — иного рода. Они побуждают человека к самоумалению, к терпению, к мужеству, к принятию жизни. Страдания депрессивные, по сути, есть отказ от возможности встретиться с настоящими страданиями.

Ода радости

«Радость духа есть признак его силы».
Ралф Уолло Эмерсон

Противоположностью депрессии является радость. Радость как состояние души, духа человеческого. Как глубокое духовное переживание правильности происходящего, согласия с тем, что происходит вовне и внутри тебя. И благодарности за это. Вопреки расхожему мнению, радость вовсе не красочный фейерверк эмоций. Как раз последнее больше относится к удовольствию. Радость – чувство отнюдь не громкое, но очень ясное и глубокое. «Радость» и «ясность» в нашем языке часто звучат вместе. «Прояснился (просветлел) от радости». Когда приходит радость, «на душе становится светло». То, что радость ассоциируется в нашем сознании со светом, отражает сущность и качество этого чувства. Нельзя радоваться, когда в душе «потемки», когда духовно и душевно слеп.

Если испытываешь удовольствие, оно тебя захлестывает, в нем искрит много эмоций — острых и часто противоречивых. Но главное — поверхностных. На удовольствие можно «подсесть», так как оно управляемо. Его можно, почти гарантированно, достичь путем нехитрых и, часто, легко доступных человеку способов. То ли дело радость. Ее нельзя намеренно вызвать или прогнозировано ожидать. Она приходит сама, иногда неожиданно. «Нечаянная радость». Часто — как награда за труд, терпение, упорство, решимость, правильно сделанный выбор. Радость можно сравнить с ровно горящим пламенем свечи. В этом есть ощущение опоры на что-то очень важное, базисное, нерушимое и целостное. В противовес многоликости и неустойчивости ощущений, составляющих переживание удовольствия. «Свете тихий моей души» — вот что такое радость.

Благо благодарности

«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе».
Первое Послание к Фессалоникийцам, пятая глава

Главный спутник радости — благодарность. Невозможно радоваться, не будучи благодарным, не имея этого дара. Даже для неверующего человека благодарить жизнь (природу) за что-то важное и ценное значит войти с ней в непосредственный контакт, в отношения, установить связь, стать частью, при-частным. Это дает право выбирать: быть одиноким скитальцем во Вселенной или разделить еще с кем-то радости (и не только) своего и совместного существования. Радость верующего человека всегда начинается с благодарности Богу. И в этом смысле любые отношения, в том числе и с собственной жизнью, начинаются с благодарности. Благодарность, если она подлинная, всегда подвигает на добрые дела и несет в себе «плод».

Об изобилии и нужде

Может показаться, что вот оно, найдено лекарство от меланхолии! Но как любое лекарство, радость дает силы жить тогда, когда она присутствует в жизни человека ровно в тех дозах, которые еще позволяют ему ощущать искреннюю благодарность за эту радость и переживать ее как чудо и как награду. Когда благополучие и изобилие входят в норму, становятся привычкой, одновременно сокращается количество поводов для радости. У человека так много всего есть, он к этому привык. Его основные потребности удовлетворены. Он вынырнул из болота бедности и болезней и был счастлив ровно до того момента, пока новая, «хорошая» жизнь не вошла в привычку и не стала для него нормой. Самое страшное уже позади, но почему-то неспокойно и как-то не радостно. Как сохранить это «благополучие»? А вдруг все вернется, как было, и я опять окажусь у «разбитого корыта»? Жизнь непредсказуема, и первые становятся последними, ничто не ново в этом мире… Что делать тогда? Такой образ мыслей, более характерный для людей буржуазного общества, постепенно становится близок и нам. Когда немыслимый взлет в карьере (равно как и падение), перемещение по классовой лестнице(в обе стороны) возможны во временных пределах одной человеческой жизни. Чего, скажем, не было еще 50 лет назад.

Человек во многом стал слишком свободен, но одновременно столь же незащищен. Тревога бытия — бич буржуазного общества. Общества, лишенного духовных опор. Именно эти опоры дают не только почву, но и границы существования личности. Защищают ее изнутри и снаружи. Ограничивают челове-ка для его же пользы.

Религиозные люди хорошо понимают смысл ограничений и самоограничений, которые у светских людей часто вызывают протест. Этот протест основан на непонимании и страхе потерять иллюзорную свободу. Однако, как показывает исторический, культурный и клинический опыт, вседозволенность не имеет к свободе (тому, что освобождает человека, окрыляет, добавляет жизни) никакого отношения. Вседозволенность, как и безграничность, вызывают сильную тревогу, которая выражается в подсознательном стремлении человека захватить, употребить как можно больше.

Радость как самоцель

Желание жить в радости как самоцель кажется мне чем-то наивно-романтическим, не побоюсь этого слова, инфантильным. Требовательное желание быть счастливым каждый день — непростительная роскошь. Я не вижу здесь противоречий с Евангельским призывом радоваться. Думаю, что в этом призыве заключается побуждение человека к тому, чтобы он проявлял активность, исследуя, как устроена жизнь вокруг него, как устроен он сам. И в этом творческом бдении познания и понимания он неизбежно встретится с чем-то, что его удивит, поразит, вызовет восторг, потрясет до глубины души. Не оставит равнодушным наблюдателем. Но побудит стать участником, соучастником творения.

Если бы каждый из нас посмотрел на свою теперешнюю жизнь реально, не обманывая себя и не обольщаясь на свой счет, то увидел бы, что радоваться непрестанно невозможно. Не потому, что в жизни мало поводов для радости. Напротив, поводов как раз достаточно. Проблема в том, что мы их видим ограниченно. Реклама, масс-медиа, поп-культура «позаботились» о создании картин «штампованного» счастья. Глянец создал жесткие железные оковы, лишив современного потребителя индивидуальности. Современные корпорации, заинтересованные в создании общества потребления, в поте лица работают над тем, чтобы даже чувства стали продуктами потребления. Счастье и радость — одни из самых ходовых «продуктов». Продают и навязывают способ видения реальности, некую матрицу существования, в которой радостный позитив становится сверх-целью, сверх-ценностью, как в мультфильме «Очки», посвященном создателю ЛСД Альберту Хоффману.

Радость как товар

«Ты слышишь веселый и заливистый смех? Он звенит, словно тысяча серебряных колокольчиков. Кто хоть раз слышал этот смех, не забудет его никогда! Так смеется замечательный мальчишка по имени Тим Талер. Смех – его главное сокровище».
Джеймс Крюс.
«Тим Талер, или Проданный смех»

Способность смеяться «от души», радоваться говорит о том, что эта самая душа — «на месте». Но бывает так, что человек сознательно или по наивному незнанию в погоне за призрачными «благами» жизни совершает трагическую сделку с совестью. Отказываясь от важной части своего существа, отрекаясь от истинных ценностей ради материальных благ и эфемерных прелестей, он предает себя подлинного. За это он не платит, а горько расплачивается значимым и настоящим. В известной книге Джеймса Крюса сирота Тим Талер заключает пари с загадочным угрюмым и невероятно богатым бароном: Тиму достанется способность выигрывать любое пари, взамен он должен отдать барону свой смех, а сам больше никогда не сможет смеяться. Вскоре у мальчика появляется все, о чем только можно мечтать, но его ничто не радует. Он становится очень несчастным, озабоченым единственной мыслью — вернуть назад способность радоваться и смеяться от души.
Кому и за что люди продают свою способность радоваться? Из страха и неверия в свои способности, талант, из отчаяния и неверия в то, что заработать на жизнь можно любимым делом — нелюбимой работе за деньги. Из страха одиночества — отношениям без любви. В надежде «урвать» новые возможности продают свой талант мелочной суете. Делая тысячи разных дел, теряют из виду главное дело своей жизни.

Люди пытаются вернуть способность радоваться, выкладывая огромные деньги в кассы магазинов, турфирм, салонов красоты, индустрии развлечений. Они надеются купить радость на «духовном рынке», но попадают в ловушки сект, подозрительных организаций, шарлатанов, обещающих им волшебный «пульт управления» персональным счастьем.

После тщетных попыток вернуть свой смех Тим решается попробовать его выкупить у барона. Но узнает: «Смех – это не маргарин, не товар для купли-продажи. Его не выменяешь, не выхитришь, не выторгуешь. Смехом не торгуют. Его можно только заслужить».

Кто боится радости?

«Какие бы боль и страдания не приносила жизнь, мы все равно должны ее приветствовать. Кто боитсястраданий, тот боится и радости».
Лу Андреас-Саломе

Быть довольным жизнью и радоваться ей — не одно и тоже. В довольстве есть опасность пресыщения, которое ведет к апатии и унынию. Радостью же пресытиться невозможно, потому что она рождается в преодолении сложностей, в переживании страданий. Сердце, открытое жизни, одновременно открыто истраданию, и радости. Если человек заслоняется от страданий, закрывает свое сердце от боли, чтобы «не втыкать» и жить «напозитиве», он лишается способности радоваться. Оказывается в «пластмассовом» мире царит фальш и безотчетная тревога – коварный враг «пластмассового» счастья. Иногда страдание становится единственным путем к счастью. Русалочка из одноименной сказки Г.-Х. Андерсена сознательно пошла на страдания и терпела боль ради радости находиться возле любимого. Так она получила право иметь человеческую душу.

Каждый день человек просыпается для того, чтобы вступить в битву за ЖИЗНЬ. Как в песне В. Цоя:
«Снова за окнами белый день,
День вызывает меня на бой.
Я чувствую, закрывая глаза,
Весь мир идет на меня войной».

Осознаем мы или нет, но каждый новый день требует от нас этой способности — выживать, бороться, сопротивляться: энтропии, небытию, духовному и нравственному падению, разрушению в разных его видах. В одном из своих интервью режиссер «Острова» Павел Лунгин сказал, что для него жить —значит «вгрызаться в жизнь, сбивая в кровь руки, карабкаться по отвесной скале».
Наверное, можно сказать, что радость — это победная песня души, выжившей в очередной схватке вечной борьбы между жизнью и смертью.

Екатерина Денискова

Приобрести православный журнал для семьи «Фамилия»

Подписаться на православный семейный журнал «Фамилия»

 

• < Назад
• Вперёд >