Вечное возвращение

Подробности

Дата: 27.06.2016 10:05

«Рiдна мати моя,
Ти ночей не доспала.
I водила мене
У поля край села…»
Каждый раз, когда моя бабушка, крутясь у плиты, слышала по радио эту песню, она начинала плакать и подпевать. Меня, тогда еще маленькую, это отчего-то раздражало.

– Бабуль, ну ты опять? Ну, ты чего?
Бабушка молчала и продолжала петь и плакать. Она родилась и выросла на Сахалине, вслед за дедом, своим женихом, поехала покорять донецкие степи. Ими двигала советская романтика освоения целины. Так они двадцатилетними оказались оторваными от родных мест: дед родился на одном конце материка, бабушка на другом, а строить семью стали на Украине, влекомые жаждой светлого будущего. Тосковать по дому бабушка стала, по ее словам, только тогда, когда неожиданно слегла после инфаркта ее мать. Бабушке в это время было около пятидесяти, а мне десять лет. Я очень ярко помню тот вечер, когда принесли телеграмму с грустным известием, и бабушка стала бегать по квартире, не зная, за что хвататься — звонить на Сахалин она не могла: там была уже глубокая ночь. В то время, увы, невозможно было заказать билеты одним кликом через интернет — его и в помине не было в нашей стране. Вот с тех пор, вернувшись с далекого острова, так и не успев попрощаться со своей мамой, бабушка и стала плакать под песню о рушнике и об отчем доме.

– Я мечтаю поступить в университет, но таких есть только два, и они в других городах. Так что через несколько лет я перееду жить в другой город, и мы будем друг к другу в гости ездить. Жить буду в общежитии, а деньги зарабатывать частными уроками.

Она говорила это с такой радостью. Я слушала свою как-то внезапно повзрослевшую дочь, и мне подумалось: а кому в юности не хотелось уехать подальше от отчего дома, чтобы попробовать себя на прочность, а мир на гибкость? Нормальное, естественное желание — вырваться, познать, вдохнуть полной грудью свободу от родительской заботы и опеки. И мне этого хотелось. Даже не хотелось, а мечталось. Это стало смыслом моей жизни.

Как завидовала я девчонкам моего факультета, которые приехали из других городов или сел, и жили в общежитии. Я приходила в гости к ним и представляла, как бы мне тут зажилось! Как здорово быть самой себе хозяйкой, контролировать свою жизнь самостоятельно, жить согласно распорядку, который составляю я сама.

Желания имеют свойство исполняться. Прошли годы, и мы с мужем и двумя маленькими детьми переехали жить в столицу. С какой радостью я приняла на себя заботы о доме и семье: полноправная хозяйка, теперь сама решала, что готовить на ужин, какие занавески вешать в кухне, в какой садик вести детей и как отмечать Новый год. Я буквально упивалась этим ощущением свободы и независимости. Когда тащила полные сумки из супермаркета, то вовсе не раздражение и недовольство на сильный пол занимали мои мысли. Я была рада покупать то, что считаю нужным и по-лезным, пока муж на работе, и готовить согласно рациону, составленному лично мной. Иногда «как взрослая дочь» я звонила маме посоветоваться, что лучше приготовить, и с большим удовольствием не слушала ее советы. Поблагодарив за наставление, я отключала телефон и делала так, как считала нужным, и никаких тебе укоров и недовольств. Это было время какого-то оригинального бунта — мне нравилось жить далеко и каждой клеточкой чувствовать свою независимость и взрослость. Приезды в отчий дом стали радостными: теперь, навещая родителей, мы приезжали как бы домой, но все же в гости. Права у тебя как у члена семьи, а заботиться и «париться» ни о чем не надо. Погостив вдоволь, уезжали со спокойной душой, изрядно устав и уже раздражаясь на поучения родных и их недовольства. Дома несколько дней бурно все обсуждалось, доедалось, разворачивались свертки, заботливо упакованные мамиными и бабушкиными руками. И снова привычный ритм: работа, дом, хлопоты…

А потом случилась война. Уже два года нет возможности поехать в родительский дом, уже два года родители не могут приехать к нам. Военные действия очень подкосили здоровье стариков, некоторые не смогли пережить случившееся и ушли в мир иной, те, кто помоложе, наспех покинули страну. Наверное, именно тогда я стала по-настоящему взрослой, а не тогда, когда получала повышения, гонорары, выпускала книги, публиковалась в журналах, самостоятельно ездила в другие страны или принимала решения в вопросах воспитания. Это все была игра во взрослую жизнь, важным было что-то себе самой доказать, убедиться в своей силе, борясь с миром, – сейчас я это так оцениваю. А когда случилась война, тогда-то и стали мне понятны все эти песни да стихи об отчем доме. Не сразу, нет. Сразу была тревога и ожидание, что все это закончится. А потом проснулась неуемная тоска и боль. Взрослость для меня сейчас — это способность ценить превыше всего человеческую жизнь и человека, откинув в сторону шелуху и суету. Зрелость — это когда другой человек хотя бы на мгновение становится важнее собственного «я», и при этом ничего взамен не надо, лишь бы этот другой был жив.

Оглядываясь по сторонам, понимаю одно: каким абсурдом было ехать за тридевять зе-мель. Для чего? Чего такого не было там, в моем родном городе?

С болью я захожу в дома знакомых, где то и дело звонят родственники, приходят нежданно-негаданно, забирают отпрысков бабушки, все время суетятся и ссорятся: не так воспитывают внуков, не так обращаются к мужу, свекровь ворчит на невестку, жена плачется матери, отец снова пришел выпивший и мать жалуется сыну, брат обижается, что ему не дали такого же образования, как сестре, сестра злится, что мать все тащит брату, тесть с зятем готовы к бою, обсуждая политику на кухне… И все это без конца и края. А мне завидно и больно. Наша семья с подросшими детьми живет без круга родственных связей, словно цветок, вырванный с корнем и посаженный на чужбине: корни вроде прижились, а климат будто и не подходит. Наших детей не закармливают пирожками и вредными конфетами бабушки. Мы не делим наследство с братьями и сестрами. Мы не расходимся по политическим и религиозным убеждениям с троюродными дядьками и их детьми. Свекровь не рассказывает мне, как плохо я кормлю ее сына, а моя мать не пилит моего мужа. Мы оказались в вакууме, который раньше казался счастьем и свободой. Я вовсе не идеализирую родственные отношения. И отлично знаю, что самыми болезненными бывают именно кровные обиды. Хотя чему тут удивляться, от своих родных мы априори ждем большего, а, следовательно, и почвы для обиды всегда больше.

Сотни раз писалось о том, что век нынешний — это век отчуждения, разрушения многих уз и связей, в том числе и родственных. Человеку внушается, что нормально раздражаться, когда его время вдруг занимает нагрянувшая теща или брат. Как же! Это же мое личное время, и у меня его отняли! Нас всюду учат говорить твердое «нет» и указывать на дверь, оберегая свои границы. Для того, чтобы можно было заниматься своей жизнью… Но что готовим мы себе?

Школьный психолог рассказала мне такую историю. К ней после уроков стала захаживать шестиклассница. Девочка милая, тихая, чувствительная и очень умная. Но она социально не адаптирована, не умеет вписываться в компании друзей, а с учителями постоянно случаются какие-то конфликтные ситуации. И вот что узнала психолог о девочке (конфиденциальность была сохранена). Оказывается, она в семье одна. Мама и папа приехали покорять столицу из маленьких поселков, оставив там родных, устремившись навстречу мечте. Мечта осуществилась. Папе предложили хорошую работу за границей, и он уехал осваиваться, чтобы через год забрать семью. Мама работала, а вечерами ходила в языковую школу. С папой общались по скайпу, который был установлен на мамином ноутбуке. Родных и близких друзей в городе не было, и девочка была очень самостоятельной: сама приходила из школы, грела себе суп, делала уроки, смотрела мультики и ждала маму с работы. Однажды мама не вернулась в положенное время. Девочка отправила ей сообщение, ответа не последовало. Стала звонить — телефон отключен. К полуночи девочка пережила все возможные муки ада. К соседям пойти не могла: квартира съемная, мама предупредила, что общаться опасно — вокруг люди незнакомые, приезжие. Скайп в мамином ноутбуке, а мамы нет. Слава Богу, все обошлось — все остались живы и здоровы. Только вот девочка после этого случая сначала месяц болела, потом пошла в школу, и на нее обрушились все те проблемы, о которых сказано выше. Когда психолог спросила однажды, какая у нее мечта, девочка описала большой и светлый дом, в котором живут мама и папа, бабушки и дедушки, дяди и тети со своими детьми. Все живут вместе, но у каждого своя комната, и она вечерами по очереди ходит ко всем в гости и спрашивает, что у них вкусненького. Думаю, девочке этой не понять, как родные могут ненавидеть друг друга.

Родные и родственники будто созданы для того, чтобы докучать нам своими поучениями, советами, ссорами, конфликтами. И никуда не деться от конкуренции братьев и сестер, борьбы за первенство, обид, недоговоренностей и конфликта поколений. Но все это формирует тот первый круг, который наполняет жизнь, больше дает, чем забирает.

Все познается в сравнении. Сейчас, когда моя дочь устремлена в будущее, в котором она самостоятельная и свободная от родительской заботы, мне и радостно, и грустно. Радостно, потому что все идет своим чередом, и чтобы вернуться в отчий дом, нужно сначала уйти из него. Грустно, потому что часто в жизни выходит так, что уход вовсе не обещает возвращения. Но так важно знать, что на земле есть то место, где тебя ждут, где, безусловно, станут тебя поучать и наставлять — и это нормально, в этом доме ты навсегда ребенок. Я с тоской думаю теперь об этом вечном возвращении блудного сына, и боль моя от того, что вернуться больше некуда. Очень хочу только одного, чтобы урок этот не прошел даром, и я успела вовремя прийти в Отчий дом, который никто и никогда отнять не может. Этот Дом и Отец, который в нем, всегда ждет и всех принимает, просто случается так, что человек туда не доходит по собственному желанию.

Анна Лелик

Приобрести православный журнал для семьи «Фамилия»

Подписаться на православный семейный журнал «Фамилия»

• < Назад
• Вперёд >