Вырасти в меру своего имени

Подробности

Дата: 22.08.2016 09:06

Меня назвали в честь бабушки — Екатериной. Бабушку свою я очень любила, чего нельзя сказать о доставшемся по наследству имени. В детстве и юности оно казалось мне очень длинным и строгим. А первая буква «Е» была как камень, о который спотыкаешься всякий раз, когда говоришь, как тебя зовут. Только через много лет, размышляя над житием святой великомученицы Екатерины, перечитывая работы Лосева и Флоренского по ономастике и философии имени, «камень преткновения» преобразился в «краеугольный камень» понимания себя и собственной жизни.

Целый мир в одном слове

«Имя — тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность».
П. Флоренский

Одно из любимых мест в Книге Бытия, порождающих во мне множество вопросов — место, где Бог повелевает Адаму наречь имена всем созданным Им тварям. Лично для меня это история о том, как Адам познавал, всматривался, наблюдал, искал наиболее сущностное в каждом творении Бога и пытался выразить это в слове. Трудно себе представить, насколько сложная задача — выразить суть одним словом. Пытаясь это понять и представить, приходишь в восторг от величия божественного дара человеку —– дара слова.

Наши молитвы начинаются со слов: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!». Имя связывает нас с нашей духовной сущностью так же, как отчество с отцом, а фамилия с родом. В «Именах» отец Павел Флоренский пишет: «Поверьте, что тема личности дается именем, и все остальное — лишь простая разработка этой темы по правилам контрапункта и гармонии… Имена выражают типы бытия личностного».

Чем ближе человек к себе, чем лучше понимает и принимает себя, что называется с миром, тем очевиднее его связь с именем. И тем ярче воплощается в нем то, что именем заложено.

Я видела немало примеров, как бывают далеки люди в своем проявлении от заложенного в их именах. Один из таких примеров был в моей юности. Рыбный рынок. В очереди, от нечего делать, разглядываю продавщицу. Женщину средних лет, с ярким макияжем, маскирующим следы нетрезвого образа жизни. Смотрю на ее руки, грязные от работы, неухоженные, с облезлым лаком на ногтях. Почти на каждом пальце — по-мещански «богатые» золотые кольца. Окликнули: «Регина!». Оборачивается. Важно. Смотрит на зовущего свысока: внешне — с высоты своего прилавка, внутренне — с высоты своего царского имени. (Регина от лат. «королева, царица»). Помню, как меня поразил ее облик и вызвал ощущение глубокого несоответствия имени. Знала ли мама, назвавшая дочь этим величественным именем, что она будет царствовать за рыбным прилавком? Какой жизни, какого пути она хотела для своего ребенка, называя ее этим именем?

Зачастую люди редко серьезно задумываются над значением своих имен (посиделки на астрологических форумах не считаются). И уж совсем редко следуют ему.

Из встреч с людьми, которых можно было бы назвать достойными носителями своих имен, я вынесла несколько интересных наблюдений. Как правило — это люди, активно продвигающиеся по пути своей духовной и социальной реализации. Цельные: знающие и добивающиеся своего. Они охотно представляются своими полными именами. Произносят их с достоинством. Даже в голову не приходит назвать их как-то сокращенно. Настолько красивый, полный, завершенный их образ.

В противовес им Вованы, Ленчики, Муси и прочие карикатурные образчики, но не образы личности, похожи на семена, которые так и не взошли, мутировавшие гены, отклонившиеся от пути своего естественного развития. В них всегда присутствует какая-то недоразвитость, инфантильность. Многим не хватает чего-то важного, позволяющего вырасти в меру своего имени. Нет самоценности. Не хватает достоинства, полноты. А эта полнота обретается через ис-полнение себя, своего призвания. Через ежедневное, щедрое дарение себя миру, людям (ведь подарить можно лишь то, что имеешь).

«Позови меня тихо по имени…»

«И он не знал на свете большей радости, чем называть ее по имени».

Имя — ключ, которым мы открываемся для других. Обращаясь к собеседнику по имени, мы касаемся его души, вызывая к Встрече. Недаром в мифах и волшебных сказках так важно имя Героя. Именем открываются пещеры и ворота замков, пробуждаются силы природы. Именем Герой возрождается к жизни, теряя имя — утрачивает силу, а порой и саму жизнь. Получая имя — он обретает цель и путь.

Когда мы любим, имя любимого человека имеет для нас особое значение, особое звучание. Хочется его повторять, «дышать» им. Через имя любимый становится осязаем, ощущается его незримое присутствие.
Тело наше смертно, а имя — может жить в веках. Через имя мы прикасаемся к человеку, к его наследию. Давая имена своим детям, мы не только на всю жизнь связываем их Я с определенной буквенной формой. Посредством имени мы задаем определенное устройство внутреннему миру человека, только что пришедшего в эту жизнь.

Через имя человек, отпавший от своей сути, способен восстановить связь с собой. Со своим прошлым опытом, с настоящими чувствами, переживаниями, с будущими целями и стремлениями.

До сих пор в некоторых восточных странах существует интересный феномен, обычай и даже правило этикета — запрет носить имена не своего сословия. Современному цивилизованному человеку это покажется дикостью. Но если вдуматься в смысл этого обычая, понимая, что имя не только качество личности, но и определенная жизненная задача, определенный тип социального служения (что особенно важно, например, в китайской традиции) — тогда обычай не кажется таким уж нелепым. Не могут крестьянин и аристократ иметь одинаковые задачи и одинаково служить обществу.

У мусульман обряд имянаречения определенным образом связан с обрядом отпевания усопших. Вместе они составляют единый обряд длиною в человеческую жизнь: «…имянаречение — это лишь начало обряда, смысл которого раскрывается в конце жизни человека, раскрывается всей жизнью человека.

Можно сказать иначе: вся наша жизнь — это лишь один единственный обряд, точнее подготовка к нему; это мгновение между призывом на молитву и самой молитвой, между рождением и встречей со своим Создателем». (Р. Батыр, «Смысл обряда наречения именем»).

Новое имя Дюймовочки

«Перемена места в мире, новое онтологическое и мистическое, а отчасти и просто общественное соотношение с миром, влечет за собою переименование…»
П. Флоренский

В финале сказки Андерсена Дюймовочка, пройдя тяжелые испытания, попадает в страну эльфов. Любовь короля эльфов преображает ее и вместе с крыльями, придающими ей совершенно другое качество, она получает новое имя — Майя.

…С Женей мы дружили в детстве. Жили в одном подъезде. Красавица, отличница, гордость своей семьи и класса. Во дворе играли в школу. Она — неизменно учитель. Я — ученица. Женя росла без отца. Ее семьей была плотная спайка бабушки и дедушки. Где-то на заднем фоне — мама, устраивающая личную жизнь. Женя стеснялась своего «дурацкого», как ей казалось, «мужского» имени. Часто представлялась не своим. В 12 лет у нее появился отчим. Женин родной отец был алкоголиком. Валера (отчим) — напротив, весь положительный, аккуратный, трудолюбивый. Ее маме, наконец, повезло. А моя подруга, по-прежнему, неделями жила у бабушки с дедушкой. С 14-ти лет Женя стала «зависать» в мужских компаниях. На этом наша детская дружба закончилась. Потом она уехала в Москву и пропала из моей жизни на долгих 9 лет.

Я не сразу ее узнала: худая, сутуловатая женщина. Опускала голову, поднимаясь по лестнице нашего подъезда. Узнала по сильному запаху дорогих духов — ее слабость с юности. Когда мы поравнялись на лестнице, на меня смотрели глаза человека, пережившего катастрофу. На щеке — глубокий шрам под плотным слоем тонального крема.

Все эти годы о Жене никто ничего не знал. Когда спрашивали бабушку, та только плакала.

Я поздоровалась первой, обратилась по имени. Почему-то было неловко на нее смотреть. Ей, видимо, тоже. Тогда-то я и узнала, что Жени больше нет, а есть Валерия… Валериевна. Она сменила не только имя, но и отчество.

Через год после возвращения, неожиданно для многих, поступила на матфак, стала учителем математики. Вышла замуж. В 39 лет женщина Валерия воплотила мечты девочки Жени.

Пережила ли Женя свою личную катастрофу? И было ли ее новое имя результатом какого-то внутреннего преображения? Скорее всего, с помощью Валерии она решила проститься с прошлой жизнью, с собой прошлой. Совершив, в каком-то смысле, психологическое самоубийство. Валерия стала некоторой анестезией для Жениной души. А Женя навсегда осталась глубоким шрамом на левой щеке Валерии.

В жизни смена имени ни коим образом не приводит к изменению жизни. Излишний мистицизм вокруг этой темы сбивает с толку и уводит от сути. От себя не уйдешь, каким бы новым именем не назвался. Об этом хорошо известно актерам, примеряющим на себя множество имен и судеб. И та история, которую я здесь привела, не означает, что сменив имя, моя знакомая смогла поменять свою жизнь. Скорее наоборот. Она, таким образом, пыталась начать новую жизнь. А в реальности получилось, как в поговорке: «Та же Маша, только в другом сарафане». И остается только догадываться с какими трудностями может она столкнуться, когда тень неразрешенного прошлого настигнет ее.

«По имени и житие»

Сказать о почитании имени в православии лучше, чем отец Павел Флоренский, я не смогу. Поэтому предоставлю слово священнику и ученому, который сделал философско-религиозное осмысление имени одной из центральных тем своей жизни.

«Да, в имени, а не в святом, ибо и святой сам имеет определенный склад своей личности и определенную кривую жизненного пути, как носитель имени своего, — старший брат своим соименникам по всыновлению имени, но — не отец. В житиях, прологах, церковных песнопениях многочисленны указания о ярком выражении святым духовной сущности своего имени. «По имени и житие» — стереотипная формула житий; по имени — житие, а не имя по житию. Имя оценивается Церковью, а за нею — и всем православным народом, как тип, как духовная конкретная норма личностного бытия, как идея, а святой — как наилучший ее выразитель, свое эмпирическое существование соделавший прозрачным так, что чрез него нам светит благороднейший свет данного имени. И все-таки имя — онтологически первое, а носитель его, хотя бы и святой, — второе; самому Господу, еще не зачавшемуся на земле, было предуготовано от вечности имя, принесенное Ангелом. Тем более — люди. «Достойно имени пожил еси Георгие», — воспевается святому.

Он, значит, ублажается за соответствие жизни своей — своему имени, и, значит, имя признается онтологически честнейшим.

Одна из обычных назидательных тем — о подражании соименным святым и о покровительстве их носящим общее с ними имя.

Это — не учение о покровительстве святых вообще всем христианам, молящимся им и прибегающим к их заступничеству, и не вообще назидание осуществлять в жизни христианское совершенство и подражать всем достойным примерам.

Несомненно, тут говорится о несравненно более своеобразном избирательном сродстве со святым, чье имя носишь, о покровительстве именно этого святого и о подражании не вообще святым, а именно этому, определенному. Но первое предполагает особливую благодатную близость к нему, а второе — сродство духовного типа и общего пути
жизни...

…Только усвоив церковное и общечеловеческое понимание имен как формообразующих сил, действительно единящих онтологически всех своих носителей, можно усвоить учение о покровительстве святых и подражании им».

Екатерина Денискова

Приобрести православный журнал для семьи «Фамилия»

Подписаться на православный семейный журнал «Фамилия»

• < Назад
• Вперёд >