Какой должна быть воскресная школа?

Подробности

Дата: 12.11.2016 19:15

В дискуссии «Как рассказать ребенку о вере», которая прошла в рамках презентации книги Владимира Лучанинова «О литургии», говорили и о церковно-приходских школах. Каким должен быть преподаватель воскресной школы? Можно ли заниматься авиамоделированием при храме? И не устарел ли «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского? 

Ответь «Отче наш» — получи конфетку

— Сегодня никого не удивишь тем, что родители выбирают школу, выбирают учителя, выбирают кружки. А как быть с воскресной школой, выбирать или идти в ближайшую? И еще вопрос: каким, на ваш взгляд, должен быть учитель в воскресной школе, чем он должен отличаться от учителя общеобразовательной школы?

Ольга Викторовна Лукоянова, руководитель Центра родительской культуры «Светлица», общественный помощник Уполномоченного по правам ребенка в С.-Петербурге, многодетная мама, супруга священнослужителя:

— Мои дети учились в четырех воскресных школах, так что мы имели и очень хороший опыт, и крайне отрицательный. Однажды на открытом уроке я увидела такую картину: сидел батюшка в рясе, очень крупный, с очень низким голосом. Перед ним стояли младшие школьники, пакет с конфетами и «Закон Божий» прот. Серафима Слободского. И батюшка говорит, дескать, в прошлый раз я вам задал выучить объяснение молитвы «Отче наш» от сих и до сих, кто ответит правильно – получит конфету. Ясно, что конфету хотели все. Дети старались, как могли, но в таком возрасте слово в слово по Слободскому ответить очень сложно, они стоят плачут, конфету хотят, и смысл «Отче наш» у них уже давно полностью потерян… Я считаю, что подобное преподавание разрушает то, что мы можем в семье созидать в душе ребенка.

Ольга Лукоянова

Мне кажется, что преподаватель должен любить Бога и любить детей, тогда Господь ему подсказывает, что ему нужно говорить этим конкретным детям. Если в воскресной школе сидит учитель, который не знает детей и не любит их, но имеет хорошую программу, дети это не воспримут, потому что в большинстве своем дети не на вербальном уровне, а каким-то другим чувством воспринимают то, что мы им говорим о Боге. И они верят тому человеку, который действительно верит, который действительно любит.

Иерей Константин Морозов, настоятель храма святителя Спиридона Тримифунтского, руководитель Центра духовной культуры и образования Выборгского благочиния:

— Воскресные школы действительно очень разные в нашем городе. Может быть, потому что не выработаны еще до конца стандарты, по которым мы занимаемся. В первую очередь, здесь огромную роль играет духовник, с которым общается ребенок и вся семья. Я всегда советую иметь в семье одного духовника. Чтобы не было такого, что жена ходит к одному, а муж к другому. И для ребенка, конечно, очень важно, помимо того, каким является учитель в воскресной школе, еще и духовник, к которому он уже ходит с 7 лет на исповедь, и в котором он, дай Бог, находит друга, поддержку.

Иерей Константин Морозов

Я бы еще добавил, что, конечно, учитель должен быть другом, но старшим. У нас был случай, как молодая учительница, с хорошо поставленной речью, замечательным образованием, с детьми бегала, играла, резвилась. И постепенно они ее просто перестали воспринимать как учителя, они начали воспринимать ее как подружку и перестали выполнять то, что она говорит. То есть учитель – это все равно старший друг, старший товарищ.

А еще детям очень важно знать, что они в этом мире не единственные верующие. Что не только те 30 детей, которые с ними ходят в воскресную школу, являются верующими в этом мире. Поэтому очень важно водить детей на какие-то мероприятия, где присутствуют дети из других воскресных школ, из других храмов, где они могли бы познакомиться и пообщаться.

Иерей Георгий Пименов, директор воскресной школы храма Воскресения Христова у Варшавского вокзала:

— Учитель воскресной школы, мне кажется, должен быть сроден детям. Например, в нашей старшей группе воскресной школы часто меняются учителя. Это самый сложный возраст, попробуй им скажи о Боге так, чтобы было интересно. И вот тот учитель, который нашел с детьми общий язык, буквально с ними на столах сидел-разговаривал, интересовался их проблемами, они сами делились с ним, — вот от этого преподавателя дети не уходили. А была очень правильная учительница, с планами, с образованием, с контрольными и требованиями, — так родители пришли и взмолились: замените ее, пожалуйста.

А насчет выбора воскресной школы… У нас большая воскресная школа, там много разных кружков, огромное здание при храме, и у нас много детей из других приходов. У нас есть и разные кружки, например, кружок столярного дела. Туда даже девочки приходят, и что они там только ни делают, и самолеты запускают, и машины. Люди душу свою полагают за детей. Естественно, когда такие люди есть — вокруг них все живое. Поэтому, я думаю, что если ребенку хорошо в каком-то месте, то надо туда и идти.

Иерей Георгий Пименов

Владимир Лучанинов, главный редактор издательства «Никея», автор книги «О литургии», многодетный отец:

— Что касается вопроса о поиске, то мне кажется, да, надо искать подходящую воскресную школу. И, в первую очередь, по принципу, чтобы ребенку там нравилось, чтобы ему было там уютно. Вообще, моя позиция – быть всегда на стороне ребенка. И здесь сторона ребенка такова, что это воскресное время, особенно если он уже учится в школе, — краткая возможность отдохнуть от знаний, от занятий. Поэтому нужно дорожить его комфортным ощущением даже в противовес выверенной насыщенной программе.

Драмкружок, кружок по фото…

— Действительно, сейчас при воскресных школах появилось очень много дополнительных кружков, — и столярное дело, и вышивание, и рисование, и авиамоделирование. Это вроде бы хорошо и интересно. Но, с другой стороны, начинаешь думать, не профанирование ли это занятий при храме, в принципе? Не забываем ли мы о Боге за всеми этими прикладными делами?

Иерей Константин Морозов:

— Мне кажется, что если ребенок находится не в подворотне, то это уже хорошо. Даже если он не будет ходить на богослужение, но сознание того, что он приходил в храм и ему там было хорошо, впоследствии сыграет хорошую роль. Поэтому если дети занимаются с удовольствием в приходских храмах тем же самым моделированием (такой кружок, действительно, в Петербурге есть при храме, или в Ломоносове при храме св. Спиридона Тримифунтского целый зоопарк, куда приходят все — и из общеобразовательных школ дети), — это замечательно. Это нужно, чтобы показать, что в храме не только молятся, но и интересуются самыми разными вещами.

Храм – это место жизни, и в нем люди должны себя чувствовать радостно, потому что у нас и так есть очень много моментов, по которым мы грустим, по которым мы расстраиваемся и так далее.

У нас в Зеленогорске есть храм Казанской иконы Божьей Матери, и там настоятель архимандрит Викентий всегда говорил, что из храма человек должен уйти довольный, радостный, так он всех своих служителей — от свечницы до батюшки — настраивал, чтобы из храма вышли все радостные. Пусть храм в наше время становится местом радости, местом полноты жизни.

Владимир Лучанинов:

— Выдающийся психолог и педагог Л.С. Выготский говорил: чтобы осознавать, должно быть то, что должно быть осознаваемым. Поэтому, конечно же, разрабатываются методички и выпускаются книги для того, чтобы детям о Боге рассказывать. Но зачастую для того, чтобы создать поле для диалога о Боге, нужно человека к себе расположить.

Владимир Лучанинов

В одной из наших книг — «Люди Греческой Церкви» — была потрясающая история священника, который был поставлен служить в самый страшный район Афин. Там жили эмигранты, процветала наркомания, туда вообще нормальному, уважающему себя человеку вход был закрыт, там можно было лишиться кошелька, а то и жизни.

Этот священник прекрасно понимал, что бесполезно кому-то о чем-то тут говорить, и он просто начал приходить и играть с ребятами в футбол и баскетбол. Он их ничему не учил, играл с ними в эти игры, и дверь его кельи была открыта для всех. Он понимал, что в этом был постоянный риск, он общался с теми людьми, которые могли с собой носить наркотики, могли быть арестованными, имели при себе оружие, и он мог в любой момент попасть в какой-то эпицентр разборок. Но он этот страх преодолел и просто общался с этими людьми.

Они только через 2-3 года поняли, что он очень хороший человек, что он ничего от них не хочет, что он совершенно бескорыстно с ними общается. И вот тогда, только через такой срок, создалась обстановка, когда они сами стали спрашивать его о Боге. Когда люди видят доброту и бескорыстие человека, рано или поздно придет время, когда им захочется спросить, какому он Богу служит… Поэтому если в воскресных школах занимаются моделированием, то, на мой взгляд, это прекрасно.

Ольга Лукоянова:

— В пасхальные дни Святейший Патриарх в одной из своих проповедей сказал о том, что сейчас в храмы приходят люди, истосковавшиеся по нормальному человеческому отношению. И на самом деле, люди, которые не ходят в храм, неверующие, имеющие детей, ждут от храма, от священника, от прихожан, что они будут проявлять какие-то христианские добродетели. Они этого могут не говорить, но они этого ожидают. И когда в храме проводятся занятия не только для приходских детей, но и для тех, которые живут рядом; когда великие праздники — Пасха, Троица, Рождество — проходят не только внутри воскресной школы, но и за пределами храма, приглашаются жители микрорайона, то эти люди, увидев отклик на свои ожидания, зачастую приходят уже и в храм. Потому что они видят: здесь есть люди, которые думают не только о себе.

Могут ли устареть старые учебники?

— Сегодня большинство занятий в воскресных школах ведется по учебнику «Закон Божий» прот. Серафима Слободского, который написан полвека назад. Как вы считаете, не устарел ли он?

Иерей Константин Морозов:

— Да, это старый учебник, уже ставший классикой жанра, он написан для детей, но учатся по нему в воскресных школах и взрослые, он несколько раз переиздавался. Но, во-первых, нужно понимать, что учебник — это не всё, что нужно для урока. Грамотный учитель будет готовиться к уроку не один час, а 2-3 часа. Даже если ты владеешь материалом, ты каждый раз думаешь, как поставить ту или иную работу с текстом, какое взять музыкальное произведение, или фильм, или отрывок — так, чтобы он «заиграл», чтобы он сделал тебе нужный акцент.

Во-вторых, язык протоиерея Серафима Слободского очень хороший, но современными детьми зачастую не воспринимается, поэтому сейчас идут попытки написать что-то подобное.

Да, Слободской – это классика, от классики никто не отказывается, но должны быть какие-то новые подходы, это сугубо мой взгляд. Что касается современных авторов, у Тамары Александровны Берсеневой, доктора педагогических наук, которая работает у нас в Петербурге в академии постдипломного педагогического образования, вышел хороший комплект для обучания: диск, учебник, рабочие тетради. Причем, там есть возможность детям разными цветами зарисовать звездочку на странице: красное – урок не понравился, зеленый – всё понравилось, жёлтый – что-то непонятно. Это дает возможность проанализировать и потом поговорить с ребенком, что было не так, что тебя раздражало.

У нас в храме эти тетради продаются, хотя они выпущены для общеобразовательных школ, но воскресные школы, мне кажется, тоже должны их принимать во внимание, потому что они очень качественно и методически, и дидактически выполнены.

Владимир Лучанинов:

— Хотелось бы немножко дополнить. Так сложилось, что мы этот год переводили детей на домашнее образование, и мне самому пришлось в свободное время какие-то дисциплины проходить со старшими детьми. И в затруднительных ситуациях нужно было как-то и себя мотивировать. Например, мне Тургенев никогда не был близок, как же подать этот материал по литературе девочке так, чтобы ей близок стал писатель, который мне самому не особенно нравится?
Я стал думать про это, подробно перечитал его биографию и вдруг понял, что у меня и у моей дочери с Иваном Сергеевичем очень много общего. Тургенев был невероятно рассеянным человеком, он из-за этого со всеми отношения расстраивал. Например, Некрасов на него очень обиделся, потому что Тургенев обещал привезти ему ружье из Англии, а в итоге просто забыл. И когда я рассказал дочери о Тургеневе, она его тоже стала воспринимать по-другому. И мы вместе прочитали все эти программные произведения, и они оказались для нас по-особенному ценными. То есть какое-то новое принципиальное измерение получило то, что вроде бы всем известно, — и мне было интересно, и ей интересно.

Что касается учебников Закона Божия, я уже говорил, что дети любят честный, открытый разговор. Когда ты начинаешь сглаживать библейских персонажей, они предстают совершенно иными, чем показаны нам Писанием. Если взять Книгу Царств и почитать о царе Давиде, мы увидим яркий, сильный образ противоречивого человека, который согрешал сотни раз, но при этом всегда был в искренних отношениях с Богом. Это человек с живым сердцем, человек невероятного обаяния.

Но если мы почитаем Слободского, то мы увидим совершенно сглаженный образ, который (может, я чересчур остро отзываюсь) мало общего имеет с тем библейским образом Давида, который мы видим в Писании. А если мы возьмем историю Иова, который, как пишут, терпел и не роптал. Как же так? Как Иов не роптал? Так, как он роптал, никто в Писании больше не роптал, не взывал Бога в качестве ответчика!

И говоря из своего опыта, когда я пришел в Церковь, я понял, что это совершенно разные книги: Библия и «Закон Божий» Слободского. Единственно, что там очень хорошая составляющая — Ветхий Завет, который прочитывается в Новом, и там передается это ценное ощущение, ожидание Христа, ожидание Мессии.

Беседу вела Анна Ершова
Фото Светланы Горюновой

Приобрести книгу "О литургии".Автор Владимир Лучанинов

• < Назад
• Вперёд >