О редчайшем случае...или промысле Божьем

Подробности

Дата: 19.09.2016 06:09

Любая книга предполагает жанр: роман, повесть, сборник рассказов, мемуары… но как определить жанр написанного протоиереем Максимом Козловым? О невероятно обаятельной книге рассказывает передача «У книжной полки» телеканала «Союз»

Эта книга — далеко не первая, вышедшая из-под пера известного церковного писателя и проповедника, коим является отец Максим. Читатель давно знает «Последнюю крепость», «Мир и клир», «Четыреста вопросов и ответов о вере, Церкви и христианской жизни», ставшие «бестселлерами», но эта книга особенная. Она, по словам писателя Алексея Варламова, поразительно выстроена. По-розановски. Когда все чередуется, дробится, мелькает и сменяет друг друга, но за кажущейся калеидоскопичностью угадывается свой замысел и почерк. С самых первых страниц книга отца Максима захватывает и уводит в мир, которого наша литература долго избегала. Даже в таких классических «энциклопедиях» русской жизни, как «Евгений Онегин» или «Война и мир», обходила стороной, а между тем без Церкви и ее людей Россия неполна, непонятна, необъяснима. И когда об этом русском мире пишет человек, его превосходно знающий, любящий, видящий все сильные и слабые стороны, это дорогого стоит.

Как отмечает Варламов, эта книга будет одинаково интересна людям верующим и неверующим, воцерковленным и невоцерковленным, постящимся и непостящимся, ибо в ней запечатлена поразительная галерея лиц, какие были и каких уж нет, с кем посчастливилось отцу Максиму дружить, повстречаться или просто увидеть, а большинство из нас их лично не знали, хотя много о них слыхали. Таков покойный патриарх Пимен — с каким тактом и благоговением обрисован этот человек, несший бремя патриаршества в советское время! Патриарх Алексий Второй, сохранивший единство Церкви в ту пору, когда вокруг все рушилось, епископ Якутский и Ленский Зосима, легендарный протопресвитер Александр Киселев, вернувшийся из-за границы на Родину в 90-е годы, профессор и автор знаменитого многотомного православного учебника по литературе Михаил Михайлович Дунаев и конечно же очень дорогой и для отца Максима, и лично для меня человек — протоиерей Александр Егоров из храма Ильи Обыденного, у которого я крестился в августе 1986 года. Их всех уже нет на земле, а в книге они живые.

Живо в ней и то, — говорит Варламов, — что никто из нас по возрасту не застал, но о чем мы не перестаем спорить. Так, мне представляются очень точными размышления автора о церковной истории XX века и прежде всего о патриархе Сергии, рассуждающие, а не осуждающие оценки и бережная интонация по отношению к нашему прошлому, которое одни сегодня готовы оголтело проклинать, а другие оголтело идеализировать, и отцу Максиму удается соблюсти меру, которой нам всем недостает. Мне близка и дорога, — отмечает писатель, — его попытка идти срединным, царским путем, отсекая крайности, близок его взгляд на литературу классическую и современную. Да и в самой книге можно найти опыт построения художественного рассказа, который можно было бы назвать святочным, если бы он имел отношение к Рождеству. Но он все равно о чуде, которого каждый человек ждет, и чудо случается. Есть в книге и горечь, и сокрушение, но не о том, что было, а о том, что сталось, о том, что все мы — и мир, и клир — не использовали в полной мере те возможности, которые открыло перед нами время негонений, и никто не знает, сколько оно еще продлится…

Как отмечает автор предисловия, отец Максим не поучает, намеренно никого не наставляет, он просто рассказывает. Писатель Максим Козлов не дает ответы, он ставит перед читателем вопросы — вот отличительная черта истинной литературы. Художественное произведение, в отличие от проповеди или пастырской беседы, не предполагает никаких обязательств с ответной стороны. Читатель волен в любой момент отложить, бросить книгу, взять другую, и никакого греха в том не будет, но с этой так не получится. Это чтение увлекает, затягивает, не отпускает от себя, и, что всегда ценится в хорошем романе, сочинитель, очевидно, знает больше, чем говорит. И хотя книга кончается так, как и должна кончаться такая книга — пасхальной радостью, Воскресением Христовым, — складывается ощущение, что это только первая часть и автор войдет во вкус и не станет зарывать в землю еще один данный ему Богом талант писателя, рассказчика.

Рассказ «Патриарх нашей юности», посвященный Святейшему, открывает данную книгу. Здесь автор в частности пишет: «Столько уже лет прошло со дня смерти Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена в 1990 году. Но 9 сентября — по-прежнему день нашего патриарха. Которого мы любили. Он не был образован, совсем уж не был златоустом, ничего не делал за гранью тогда дозволенного, подписывал послания, которые по молодости не хотелось и слышать, никакими внешними действиями не защищал тогдашних властителей наших горячих сердец и скорых на суд голов. Но было то, что становится дороже из года в год, что мы чувствовали и тогда. Шила в мешке не утаишь. Довольно долго можно прятать немолитвенность разными путями, но если человек молится, этого не спрячешь. Патриарх Пимен молился.

Первый раз я был на его богослужении в Обыденском храме. Пятничный акафист. Что-то немного было в вечерне по-другому, какое-то песнопение по-гречески, незнакомый священник в митре читает первым. Удивительный голос, молодой и сильный, безупречная артикуляция — это можно сказать о внешнем. И молится, это чувствуешь, как на тебе отзывается. Он бывал в Обыденском часто и очень просто. Приезжал, входил боковыми дверями, без россыпи орлецов и толпы иподиаконов, без ковровых дорожек от края и до края, чаще всего с архимандритом Никитой и кем-нибудь из Соколовых. Молился на вечерне в алтаре, читал акафист, всегда вместе с отцами, иногда говорил несколько слов, на последнем акафисте перед постом всегда просил прощения, благословлял и также боковыми дверями уходил. И это все было настоящее. … Еще помнится: за год, наверное, до смерти. Покров, Академия. На этот праздник он к нам приезжал всегда. Тут он был уже очень болен. Служить не мог, но к торжественному акту прибыл. И его, почти недвижимого, на кресле, поставленном на носилки, через актовый зал несли до президиума. Патриарх нашей юности, Пимен. Вечная память.

Возвращаясь к названию книги, прочитаем те строки, где автор говорит о Промысле Божием: «Меня иногда спрашивают, было ли в моей жизни то, что называют Промыслом Божиим. Конечно, но это довольно интимные вещи. Начнешь рассуждать о себе, а потом выйдет у тебя какая-нибудь клякса и что будут стоить эти рассуждения? Клайв Льюис справедливо заметил, что события жизни можно оценить лишь исходя из ее итога, конечной точки. Я пришел в Церковь в годы «застоя», моя семья был совершенно не религиозна. Читал Достоевского, слушал владыку Антония Сурожского по Би-би-си, любил неожиданной для меня самого любовью своих новорожденных братьев-близнецов… Все это требовалось как-то объяснить, поставить на твердую основу. И такой основой оказалась православная вера. В 1978 году, в пятнадцать лет, я тайно от родных принял Крещение. Тогда ребенку это можно было сделать только с согласия родителей — таково было указание властей! Но батюшка нарушил это указание. А через пару месяцев родители меня застукали: нашли в столе икону и тетрадку с молитвами. Пришлось выдержать неприятный разговор. Но выдержал хотя аргументации в пользу моей веры у меня тогда было немного.

Естественно, что после школы я рвался в семинарию. Но родители были категорически против, и их можно понять: шел 1979-й год. Обратился к духовнику за благословением: хочу поступить вопреки воле водителей! И вдруг батюшка говорит: «Нет, поступай в университет». — «Но меня потом в семинарию не возьмут!» А он отвечает: «Кто знает, какие будут времена. Образованные люди Церкви пригодятся». Мой духовник как в воду глядел. В 1985 году я окончил филологический факультет и уже готовился три года работать по распределению (таково было тогда обязательное правило). И тут случилось еще чудо — в издательстве, куда меня распределили, не нашлось вакансии. Мне выдали справку — и я стал свободен! Редчайший случай. И в том же году поступил в духовную семинарию, причем сразу же получил там послушание: преподавать новые и древние языки. Учился экстерном и одновременно был учителем. Все по слову духовника: знания, полученные в МГУ, пригодились Церкви». И в этом тоже был Промысл Божий. О нем автор и пишет на страницах данной книги.

Источник

Приобрести книгу "Промысл — штука нелинейная". Рассказы и воспоминания. Автор протоиерей Максим Козлов

• < Назад
• Вперёд >